1929 год — запрещена булгарская национальная письменность, основанная на арабской графике, и этим завершился процесс ликвидации булгарской образовательной системы. Вместо нее вводится латинская графика, маскировавшая до 1939 года подготовку перевода, булгар на русский алфавит. Начались массовые публичные разгромы мечетей, сожжения булгарских рукописей и книг и преследования булгарской интеллигенции под видом борьбы с «султангалиевщиной». Дело в том, что в 1921 году люди Султан-Галиева, по приказу Сталина, захватывают контроль над ТАССР, выбросив вон из нее человека Ленина — Саид-Галиева, и за это Коба обещает своему башибузуку превратить ТАССР в его вотчину и передать ей Уфимскую губернию. Но весной 1922 года Сталин получает донесение о тайной мечте Султан-Галиева создать и возглавить уже Туранскую Коммунистическую республику от Казани до Ташкента и о его попытках объединить вокруг себя и своего проекта «мусульманских» коммунистов ТАССР, БАССР, Казахстана, Узбекистана и других регионов. Дабы ослабить и сорвать план своего любимца, Сталин в июне 1922 года передает Уфимскую губернию Башкирской автономной республике и получает за это клятвенное обещание башкирских коммунистов быть на стороне Сталина в его борьбе с ненавистным им Султан-Галиевым. А в октябре 1922 года на Пленуме ЦК РКП(б) Сталин настоял на том, чтобы вотчина Султан-Галиева — ТАССР — не вошла в организуемый Союз ССР в качестве союзной республики. Это было полным крахом Султан-Галиева, и обиженный Мирсаид решил всецело перейти на сторону партийного конкурента Сталина — Троцкого. Когда и это весной 1923 года стало известно Сталину, то последовала его быстрая и решительная расправа над бывшим любимцем: в мае 1923 года Султан-Галиев был арестован и лишен всех своих постов. Иосиф Виссарионович хотел немедленно и прикончить изменника «делу Сталина», но тут пришло письмо целой группы служило-татарских большевиков в защиту своего лидера, и встревоженный такой наглостью Коба решил оставить Мирсаида в качестве живой наживки до полного вылавливания на нее всех своих скрытых недоброжелателей и вообще всех порядочных людей среди коммунистов тюркских народов. И пока жив был Султан-Галиев, НКВД расправлялся с любым булгарским патриотом или нерадивым «служилым татарином» под видом «борьбы с султангалиевщиной». Так было и в 1929 году, и позднее. Наконец, в 1939 году Берия решил, что на мирсаидовского живца выловили последнюю группу неугодных, и Султан-Галиева тут же расстреляли за ненадобностью и как опасного свидетеля темных сталинских делишек.
Галимзян Ибрагимов, видя печальную судьбу «пахана служилого татарства», стал трудиться на красных колонизаторов с утроенной энергией и безотказно выполнять любое мерзостное поручение хозяев. В частности, он организовал по заданию НКВД письменный протест интеллигенции ТАССР против упразднения булгаро-арабского алфавита в 1929 году, а затем уже чекисты «захватили» это письмо и с помощью этой сфабрикованной улики «растерли в порошок» попавшихся на ибрагимовскую наживку честных булгарских патриотов. Но в 1938 году хозяева так же решили, что Галимзян «выдохся» и стал «ненужным свидетелем», после чего служилый татарин N 2 «скоропостижно умер» в тюремной больнице...
1929 — 1930-е годы — физическое уничтожение цвета булгарского крестьянства, рабочего класса и интеллигенции под видом коллективизации, индустриализации и борьбы с «султан-галиевским национализмом».
1939 год — введение русского алфавита вместо латинского. Сочинили новый алфавит (а вернее, подработали старый кряшенский алфавит русского миссионера Ильминского) за две недели четверо подневольных лиц, запертых работниками НКВД в одном из помещений «до выхода продукции».
Была в мрачной летописи преступлений против булгарского народа, совершенных «служилыми татарами», еще и такая страница, как тотальная переделка булгарского фольклора и воровство ногайского сказания об Идегее. Началась эта дикая история после того, как по предложению сталинского лизоблюда Г. Ибрагимова Коба стал почетным членом «общества Татароведения». Я считаю, что нет у Иосифа Виссарионовича более символического звания — ведь он вместе с М. Султан-Галиевым и Г. Ибрагимовым действительно создал миф о «новом татарском народе» спустя более 700 лет после уничтожения старого татарского монголоязычного племени самим Чингиз-ханом. Вот уж поистине сказку миссионера Ильминского «об исчезновении булгар» и о появлении на их месте в XIII веке «татар» сделал официальной советской былью...
— Может быть, у него в 1944 году даже жалость шевельнулась к «татарской нации», как к собственному детищу? — язвительно предполагаю я.
— Вряд ли, — иронически усмехается Мидхад-абы. — Скорее всего, он тогда думал: «Я тебя породил — я тебя и убью, когда сочту нужным». Ведь народы раздражали его — строителя единой советской пролетарской русскоязычной нации рабов — уже своим большим числом. Он находил удобным возглавлять государство с максимально меньшим количеством «наций и народностей» — меньше хлопот с ними. Вспомни его знаменитую фразу: «Нет народа — нет проблем». Вспомни также, что число народов при нем сократилось с 200 до 60. Он был истинным большевист-ско-великодержавным «отцом народов»: хотел — порождал их, хотел — уничтожал. Большинству малочисленных народов велено было «слиться» с многочисленными соседями, и они, под шорох шин «черных воронков», вдруг разом «позабыли» свои названия и «слились»... Другие народы, наоборот, разбили на несколько кусков и дали им новые названия.
Нам еще повезло — из нас сделали две новые нации. А вот из адыгов сделали сразу три народа — «адыгейцев», «черкесов» и «кабардинцев» — и дали им три отдельные автономии. И что характерно — некоторые советские чиновники этих автономий, как и «служило-татарские», борются с желанием собственного народа официально называться одним — своим собственным именем. Звери... Но такими уж бессовестными манкуртами их воспитали собственные родители и такими уж врагами своих народов сделала Машина Зла...
Главный конструктор и долголетний шофер этого дьявольского агрегата Сталин без особого энтузиазма встретил по-холуйски восторженную весть Г. Ибрагимова о своем новом звании «Почетного Татароведа» — ведь ему тут же представили список всех прочих членов этого ибрагимовского общества, и он обнаружил в нем фамилии нескольких «старых сволочей» (по его выражению). В частности, Галимджана Шарафа. Этот бывший активист «Милли Шура» и комиссии по созданию «Идел-Урал штаты» в 1918 году с великим энтузиазмом (и с открытыми глазами) чертил карту булгарской республики «Идел-Урал штаты», а в 1920 году уже в подтверждение своего отказа «от контрреволюционного прошлого» (и с закрытыми глазами) — карту убогонькой и нелепой «Татарской» АССР. Но Иосиф 'Виссарионович никогда не верил никакому «чистосердечному раскаянию» (даже большевистскому) и поэтому посчитал соседство своей фамилии с именем Шарафа страшным для себя оскорблением. Кроме этого, он не любил быть участником чьей-либо затеи — он любил быть только инициатором и руководителем. А общество «татароведов» было детищем Галимзяна — его третьестепенного агентишки — и это также возмущало «отца народов».
А Г. Ибрагимов, как нарочно, не удовлетворился письмом и сам пожаловал к Сталину с личными поздравлениями — и это усилило обиду вождя. Сразу три «прокола» слуги! Думается, Иосиф Виссарионович занес их все в свой зловещий центр памяти...
Он молча принял раболепные служило-татарские поздравления Галимзяна и вместо выражения благодарности сказал:
— НЭП оживила националистические настроения, особенно на селе. Донесения с мест позволяют утверждать, что мусульмане Тат. и Баш. республик по-прежнему видят в булгарстве не только свое прошлое, но и настоящее, и будущее. Есть сигналы о сомнениях по поводу целесообразности распространения названий республик на их коренные национальности даже среди некоторых советских работников. Эдак дойдет и до признания неправомерными решений партии и правительства об образовании этих автономий. В чем дело?
Г. Ибрагимов враз растерялся: ведь он, конечно же, отдавал себе отчет в том, что именно Сталин был отцом двух «татаро-башкирских» автономий и что подкоп под них будет расцениваться как подкоп под генсека.
1929 год — запрещена булгарская национальная письменность, основанная на арабской графике, и этим завершился процесс ликвидации булгарской образовательной системы. Вместо нее вводится латинская графика, маскировавшая до 1939 года подготовку перевода, булгар на русский алфавит. Начались массовые публичные разгромы мечетей, сожжения булгарских рукописей и книг и преследования булгарской интеллигенции под видом борьбы с «султангалиевщиной». Дело в том, что в 1921 году люди Султан-Галиева, по приказу Сталина, захватывают контроль над ТАССР, выбросив вон из нее человека Ленина — Саид-Галиева, и за это Коба обещает своему башибузуку превратить ТАССР в его вотчину и передать ей Уфимскую губернию. Но весной 1922 года Сталин получает донесение о тайной мечте Султан-Галиева создать и возглавить уже Туранскую Коммунистическую республику от Казани до Ташкента и о его попытках объединить вокруг себя и своего проекта «мусульманских» коммунистов ТАССР, БАССР, Казахстана, Узбекистана и других регионов. Дабы ослабить и сорвать план своего любимца, Сталин в июне 1922 года передает Уфимскую губернию Башкирской автономной республике и получает за это клятвенное обещание башкирских коммунистов быть на стороне Сталина в его борьбе с ненавистным им Султан-Галиевым. А в октябре 1922 года на Пленуме ЦК РКП(б) Сталин настоял на том, чтобы вотчина Султан-Галиева — ТАССР — не вошла в организуемый Союз ССР в качестве союзной республики. Это было полным крахом Султан-Галиева, и обиженный Мирсаид решил всецело перейти на сторону партийного конкурента Сталина — Троцкого. Когда и это весной 1923 года стало известно Сталину, то последовала его быстрая и решительная расправа над бывшим любимцем: в мае 1923 года Султан-Галиев был арестован и лишен всех своих постов. Иосиф Виссарионович хотел немедленно и прикончить изменника «делу Сталина», но тут пришло письмо целой группы служило-татарских большевиков в защиту своего лидера, и встревоженный такой наглостью Коба решил оставить Мирсаида в качестве живой наживки до полного вылавливания на нее всех своих скрытых недоброжелателей и вообще всех порядочных людей среди коммунистов тюркских народов. И пока жив был Султан-Галиев, НКВД расправлялся с любым булгарским патриотом или нерадивым «служилым татарином» под видом «борьбы с султангалиевщиной». Так было и в 1929 году, и позднее. Наконец, в 1939 году Берия решил, что на мирсаидовского живца выловили последнюю группу неугодных, и Султан-Галиева тут же расстреляли за ненадобностью и как опасного свидетеля темных сталинских делишек.
Галимзян Ибрагимов, видя печальную судьбу «пахана служилого татарства», стал трудиться на красных колонизаторов с утроенной энергией и безотказно выполнять любое мерзостное поручение хозяев. В частности, он организовал по заданию НКВД письменный протест интеллигенции ТАССР против упразднения булгаро-арабского алфавита в 1929 году, а затем уже чекисты «захватили» это письмо и с помощью этой сфабрикованной улики «растерли в порошок» попавшихся на ибрагимовскую наживку честных булгарских патриотов. Но в 1938 году хозяева так же решили, что Галимзян «выдохся» и стал «ненужным свидетелем», после чего служилый татарин N 2 «скоропостижно умер» в тюремной больнице...
1929 — 1930-е годы — физическое уничтожение цвета булгарского крестьянства, рабочего класса и интеллигенции под видом коллективизации, индустриализации и борьбы с «султан-галиевским национализмом».
1939 год — введение русского алфавита вместо латинского. Сочинили новый алфавит (а вернее, подработали старый кряшенский алфавит русского миссионера Ильминского) за две недели четверо подневольных лиц, запертых работниками НКВД в одном из помещений «до выхода продукции».
Была в мрачной летописи преступлений против булгарского народа, совершенных «служилыми татарами», еще и такая страница, как тотальная переделка булгарского фольклора и воровство ногайского сказания об Идегее. Началась эта дикая история после того, как по предложению сталинского лизоблюда Г. Ибрагимова Коба стал почетным членом «общества Татароведения». Я считаю, что нет у Иосифа Виссарионовича более символического звания — ведь он вместе с М. Султан-Галиевым и Г. Ибрагимовым действительно создал миф о «новом татарском народе» спустя более 700 лет после уничтожения старого татарского монголоязычного племени самим Чингиз-ханом. Вот уж поистине сказку миссионера Ильминского «об исчезновении булгар» и о появлении на их месте в XIII веке «татар» сделал официальной советской былью...
— Может быть, у него в 1944 году даже жалость шевельнулась к «татарской нации», как к собственному детищу? — язвительно предполагаю я.
— Вряд ли, — иронически усмехается Мидхад-абы. — Скорее всего, он тогда думал: «Я тебя породил — я тебя и убью, когда сочту нужным». Ведь народы раздражали его — строителя единой советской пролетарской русскоязычной нации рабов — уже своим большим числом. Он находил удобным возглавлять государство с максимально меньшим количеством «наций и народностей» — меньше хлопот с ними. Вспомни его знаменитую фразу: «Нет народа — нет проблем». Вспомни также, что число народов при нем сократилось с 200 до 60. Он был истинным большевист-ско-великодержавным «отцом народов»: хотел — порождал их, хотел — уничтожал. Большинству малочисленных народов велено было «слиться» с многочисленными соседями, и они, под шорох шин «черных воронков», вдруг разом «позабыли» свои названия и «слились»... Другие народы, наоборот, разбили на несколько кусков и дали им новые названия.
Нам еще повезло — из нас сделали две новые нации. А вот из адыгов сделали сразу три народа — «адыгейцев», «черкесов» и «кабардинцев» — и дали им три отдельные автономии. И что характерно — некоторые советские чиновники этих автономий, как и «служило-татарские», борются с желанием собственного народа официально называться одним — своим собственным именем. Звери... Но такими уж бессовестными манкуртами их воспитали собственные родители и такими уж врагами своих народов сделала Машина Зла...
Главный конструктор и долголетний шофер этого дьявольского агрегата Сталин без особого энтузиазма встретил по-холуйски восторженную весть Г. Ибрагимова о своем новом звании «Почетного Татароведа» — ведь ему тут же представили список всех прочих членов этого ибрагимовского общества, и он обнаружил в нем фамилии нескольких «старых сволочей» (по его выражению). В частности, Галимджана Шарафа. Этот бывший активист «Милли Шура» и комиссии по созданию «Идел-Урал штаты» в 1918 году с великим энтузиазмом (и с открытыми глазами) чертил карту булгарской республики «Идел-Урал штаты», а в 1920 году уже в подтверждение своего отказа «от контрреволюционного прошлого» (и с закрытыми глазами) — карту убогонькой и нелепой «Татарской» АССР. Но Иосиф 'Виссарионович никогда не верил никакому «чистосердечному раскаянию» (даже большевистскому) и поэтому посчитал соседство своей фамилии с именем Шарафа страшным для себя оскорблением. Кроме этого, он не любил быть участником чьей-либо затеи — он любил быть только инициатором и руководителем. А общество «татароведов» было детищем Галимзяна — его третьестепенного агентишки — и это также возмущало «отца народов».
А Г. Ибрагимов, как нарочно, не удовлетворился письмом и сам пожаловал к Сталину с личными поздравлениями — и это усилило обиду вождя. Сразу три «прокола» слуги! Думается, Иосиф Виссарионович занес их все в свой зловещий центр памяти...
Он молча принял раболепные служило-татарские поздравления Галимзяна и вместо выражения благодарности сказал:
— НЭП оживила националистические настроения, особенно на селе. Донесения с мест позволяют утверждать, что мусульмане Тат. и Баш. республик по-прежнему видят в булгарстве не только свое прошлое, но и настоящее, и будущее. Есть сигналы о сомнениях по поводу целесообразности распространения названий республик на их коренные национальности даже среди некоторых советских работников. Эдак дойдет и до признания неправомерными решений партии и правительства об образовании этих автономий. В чем дело?
Г. Ибрагимов враз растерялся: ведь он, конечно же, отдавал себе отчет в том, что именно Сталин был отцом двух «татаро-башкирских» автономий и что подкоп под них будет расцениваться как подкоп под генсека.