БУЛГАРСКИЙ ВОПРОС - Фаргат Нурутдинов

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22

Что же касается «Идегея», то И. «потянул» и его. Перевел эпос с ногайского на наш булгарский язык, убрал «лишнее» — чисто ногайское, добавил туда свои слова «татарин» и «татарский», втиснул собственные стишки о булгарских городах, вклинил эпизод о вражде к русским — и подделка под названием «татарский эпос» была готова. Однако Галимэян остался не совсем доволен этой стряпней и так написал одному своему молодому ученику (даю текст в пересказе информатора): «Я с возмущением обнаружил в черновике И. оставленные им ногайские строки о войне с Крымом. Мало того, что Н. перевыполнил наказ товарища Сталина о парочке упоминаний сгинувшего Болгара — он, как видно, хочет еще поссорить нас с крымскими татарами. Разве для этого мы создавали нашу татарскую литературу? Главным стержнем ее должна быть мысль о единстве всех современных и будущих татар — от Крыма и Казани до Казахстана и Узбекистана. Нам никакого дела нет до того,- что ногайцы воевали с Крымом. Я предлагаю и даже требую изъять эти строки из сказания...»

Все это рассказали мне академик В. и еще один человек, просматривавший архив Ибрагимова до его уничтожения.

Советы Галимзяна не дошли до Н. И. — его письмо молодой ученик тут же отнес «куда следует», и оно послужило предлогом для обвинения Ибрагимова в пантюркизме.

Перед Великой Отечественной войной «татарский эпос «Идегей» Н. И. был готов к опубликованию, но широко «не пошел». Говорят потому, что Сталин сказал по его прочтении, к великому изумлению присутствовавших: «Каков мерзавец, этот Идегей! Разрушил такую империю! — Но при этом запретил трогать фальсификатора: — Нам нужны такие исполнительные товарищи. Пусть пока отдохнет где-нибудь на природе!»

Зато в 1944 году «вождь мирового пролетариата», обладающий феноменальной памятью, вспомнил и готов был использовать антирусский мотив его «татарского эпоса»...

После смерти Сталина прекратились массовые кровавые репрессии, а в остальном булгарам легче не стало. К власти пришел Н. С. Хрущев, заметивший: «Чем быстрее народы СССР перейдут на русский язык, тем скорее мы построим коммунизм». Началась новая волна искоренения остатков булгарской истории и культуры. В этот период под видом освобождения музеев и институтов «от хлама и мусора» были уничтожены тысячи памятников булгарской культуры: бесценные книги, произведения искусства. Бесследно исчезли из Госмузея ТАССР целые собрания: Жукотинская коллекция золотых вещей из булгарского царского захоронения, письма М. Вахитова и другие. Под видом борьбы с религией уцелевшие здания мечетей, булгарские намогильные памятники XIII — XVIII вв. да и целые кладбища разрушались танками и тракторами. В своем антибулгарском остервенении служило-татарские «ученые» дошли до того, что Болгар стали называть «древним татарским городом».

При Л. И. Брежневе, сменившем Н. С. Хрущева, продолжалось то же самое...

Правда, еще при Хрущеве Москва по ошибке передала власть в ТАССР Ф. А. Табееву, который при Леониде Ильиче с группой булгарских интеллигентов несколько раз попытался остановить Машину Зла. Первая такая попытка была предпринята в конце 60 — начале 70-х гг., и о ней мне вот что рассказал один московский поэт.

Эта попытка началась с обращения группы булгарских интеллигентов к руководству СССР с просьбой разрешить булгарам называть себя своим собственным именем «булгар» и изучать собственную булгарскую историю и культуру. Письмо это было спущено сверху на «выдающегося гуманиста» — академика Лихачева, — и он по заданию Кремля «научно» заблокировал его. Тут уж Москва всполошилась. Из верных «служилых татар» была спешно сформирована эдакая карательная «дикая дивизия», которую бросили на подавление второй волны советско-булгарского просветительства. Первая волна была еще в 1944 — 1957 гг., после сталинского «отбоя» выселению булгар, но эту волну погасил хрущевский аппарат...

Атаманами отрядов татаристского карательного «воинства» были Б., М. X., М. У., М. М., Г. Р.-Б.

Б. и X. должны были руководить ударами (по булгарским патриотам и осколкам булгарской культуры) из правительственных окопов, У. и М. — из казенно-научных, а Р.-Б. — из казенно-писательских. Особым антибулгарским рвением отличалось служило-писательское подразделение Р.-Б., состоявшее из писателей-«татаристов»: Н. И., Н. А., И. Н, Т. М., Р. Б., Д. В., Р. М., Р. X., К Ф., М. А., Т. А., Г. Р. ... Почти все перечисленные «товарищи», естественно, были связаны со спецслужбами аппарата, направлявшего их и надзиравшего «за ходом операций». Все они потом получили право «за особые заслуги» быстро продвигаться по служебной лестнице, выезжать за границу, работать в архивах КПСС и КГБ, отовариваться по постоянным пропускам в столовой Татарского обкома партии...

— Но ведь Н. Ф. вроде бы написал книжку о ранней истории Булгарского государства, — наивно встреваю я. — Как же он оказался в «нехорошей компании»?

— Фаргат, дорогой, ты забываешь об основной черте всех предателей — лицемерии. Служилый манкурт искусно вызовет твое доверие, залезет тебе в душу, а затем продаст «с потрохами». Ты что думаешь, это татаристу Ф. пришло в голову написать книжку о средневековых булгарах? Да даже если бы кто-нибудь из Союза писателей ТАССР и захотел писать «на булгарскую тему», то его тормознуло бы само руководство Союза — тема-то запретная, «закрытая». Это Ф. А. Табеев на своем уровне вырвал у Москвы разрешение «на несколько страничек о Болгаре». Как это он сделал — в условиях сверхбдительности — это его тайна. Табеев вообще человек недюжинных способностей, сочетающий традиционную булгарскую воспитанность с приобретенным в аппарате «умением вертеться» при необходимости. Он вырвал разрешение на роман — и татаристы только скрежетали зубами от бессильной злобы. Табеев был намного выше всех этих «татароведов» вместе взятых, но самое главное — во сто раз хитрее их (знал, когда и где можно «рискнуть»), поэтому служилым манкуртам приходилось его молча терпеть.

Ф., будучи татаристом, взялся за «роман о булгарах» не из желания помочь булгарскому народу, а для того, чтобы выслужиться перед начальством (Ф. А. Табеевым), стяжать себе лавры «первопроходца крутой темы» и максимально исказить булгарскую историю. Вспомни — он изображает булгарское общество X века на уровне пещерного века и родо-племенной разобщенности. А ведь в действительности уже в то время Булгарское исламское государство было известно в мире своим богатством, мощью и культурой, булгарская денежная система господствовала от Швеции и Руси до Оби, в каждом булгарском ауле была мусульманская школа, и чувство булгарского национального единства было необычайно сильно. Ф. сделал свой выбор из карьеристских и антибулгарских соображений, и ни один татарист не бросил в него камень — «сами такие».

Так что книжечка есть — да не та, «не про нашу честь». Вообще для служилых людей характерна такая черта: таланта ни на грош, а амбиции — до небес. Из такого сорта людей всегда и везде набирали предателей.

Зато в расправах над булгарскими патриотами, которые, конечно же, чинились по приказу Москвы и при поддержке ее спецслужб, татаристы были просто талантливы. Известный булгарский историк, лидер «первой волны» X. Г. Гимади, после «беседы» с Б. пришел домой и повесился. Выдающегося советского булгароведа Юсупова дикой травлей также довели до гибели. Известному исследователю средневековой булгарской культуры Ф. Валееву запретили печататься в ТАССР. Перепуганная Москва запретила даже назвать «Болгаром» открывающуюся на казанской площади Куйбышева высотную гостиницу, и ей татаристы дали служебно-любимый термин «Татарстан».

Подавление «второй волны» увенчалось чудовищным преступлением — демонстративным уничтожением в 1972 году одного из крупнейших и древнейших в ТАССР булгарских кладбищ. Надгробия с эпитафиями XIII — XIV вв. были раздроблены гусеницами тракторов на щебенку для колхозной дороги.

После этого довольный разгромом булгарских патриотов археолог Р. Ф. проклюнулся «на свет божий» со своей дремуче-невежественной идеей основания Казани «во времена Золотой Орды». Но,, как ни подавлены были честные ученые Казани, все же бреду Ф. был дан сокрушительный отпор. Тот еще больше озлобился на булгароведов и булгарский народ и, очевидно, решил отомстить при случае.

Случай через несколько лет представился...